пятница, 29 сентября 2023
Про легендарного грабителя банков Вилли Саттона рассказывали такую историю. Когда его судили за очередной налет, судья задал ему вопрос: почему вы грабите банки? Саттон не полез за словом в карман: я граблю банки, потому что там лежат деньги, ответил он.
В банках есть вещи поважнее денег, мог бы сказать профессор Бен Бернанке, в 1983 году опубликовавший исследование «Немонетарные эффекты финансового кризиса, повлиявшие на распространение Великой депрессии».
До работ Бернанке считалось, что к кризису привели ошибки ФРС, вовремя не предоставившей экономике необходимой ликвидности. Биржевой крах 1929 года обесценил акции компаний, служившие залогом по кредитам, всем понадобились наличные – а их-то и не оказалось! Вслед за крахом компаний, не способных платить по кредитам, последовал крах банков, не способных вернуть вклады. По данным Federal Deposit Insurance Corporation (FDIC), во времена Великой депрессии в США обанкротилось около 9000 банков. Люди остались без сбережений и без возможности получить кредит, а дальше… дальше – очереди за бесплатным супом, вчерашние богачи, распродающие имущество на улицах, десятки миллионов безработных
Вот, рассуждали экономисты много лет спустя, если бы ФРС расширила кредитование компаний (или напечатала деньги), и раздала бы их реальному сектору, тогда бы…
Нет, сказал Бен Бернанке, все было совсем не так. Да, ФРС могла (и должна была) расширить кредитование, но к глобальному кризису привело не банкротство компаний, а крах банков. Деньги надо было давать банкам – именно они оказались ключевым звеном кризисной цепи.
Дело в том, что главный капитал банков – это даже не деньги, а знания о поведении заемщиков. Банкиры, решающие, кому выдавать кредит, обладают уникальной информацией о рисках заемщиков – они знают, кому можно давать деньги. Но самое главное, банкиры знают, кому денег давать нельзя.
Если допустить крах банка – эта уникальная информация может быть утрачена, его новый владелец получит активы, но не знания, кому можно доверять, кому нет. И пока он не накопит эту информацию заново, кредитов не получит никто. Поэтому в кризис важно сохранять банки – а уж потом они сами разберутся, что делать с должниками.
Ну, а если вы хотите ограбить банк по-настоящему – лишите его информации о кредитных историях его должников: без знания о том, кому можно доверять деньги, а кому нельзя любые капиталы будут лежать мертвым грузом.
Примерно в то же время, когда Бен Бернанке раскрывал тайны Великой Депрессии, экономисты Дуглас Даймонд и Филип Дибвиг опубликовали исследование «Набег на банки, страхование депозитов и ликвидность», в котором объяснили механизм развития банковского кризиса. Паникующие вкладчики с чековыми книжками и банковскими картами – опаснее гангстеров с «томми-ганами».
Кто такие банкиры, спрашивали Даймонд и Дибвиг? И отвечали –те, кто превращает краткосрочные сбережения вкладчиков в долгосрочные инвестиции. Но для владельцев сбережений критически важно получить их в любое время – не дожидаясь, пока инвестиции принесут прибыль. Вот эти-то риски и принимает на себя банк – он может рассчитаться со вкладчиками раньше, чем их деньги обернутся прибылью для инвесторов. Однако все может пойти не так.
Как именно – ученые объяснили в трехэтапной модели Даймонда-Дибвига (Diamond and Dybvig 1983), которую мы приводим в изложении самого Дугласа Даймонда (статья «Банковское дело и эволюция целей банковского регулирования», опубликованная в Journal of Political Economy, 2017, vol. 125, no. 6).
На этапе 0 у вкладчиков есть деньги и возможность инвестировать. Если инвестиции продлятся до этапа 2 — вкладчики получат прибыль, большую, чем деньги на руках в этапе 0. Но, если вкладчикам понадобится ликвидность, и они потребуют выплаты по инвестициям раньше этапа 2, в этап 1, — инвестиционные проекты вернут только стоимость вложенного капитала (вложенные деньги в этап 0). Вкладчики покупают блага и потребляют их на деньги, полученные на этапе 1 или 2.
Вкладчики на этапе 0 априори не знают, какой тип потребления они выберут в будущем. Поэтому вкладчикам, которые вложили деньги в инвестиции, а потом выбрали раннее потребление, на этапе 1 придется довольствоваться меньшими средствами (и потреблением), чем вкладчикам-инвесторам, которые выбрали потребление на этапе 2.
Банк работает в модели как механизм перераспределения рисков. На этапе 0 он обещает заплатить тем, кто захочет изъять инвестиции на этапе 1, сумму большую, чем стоимость вложенного в инвестиции капитала (т.е. больше той, которую они получили бы в этапе 1 без банка). На этапе 2 банк напротив, выплачивает вкладчикам сумму меньшей стоимости, чем прибыль от возврата инвестиций с проектов на этапе 2 без участия банков. Но возвращаемая банком сумма при этом все равно выше, чем сумма на этапе 1. Для обоих типов вкладчиков банк создает стимулы инвестировать в проекты на как можно более длительное время.
В модели Даймонда-Дибвига банки уязвимы из-за своих обещаний, объяснял Дуглас Даймонд. Готовность выплачивать деньги уже на этапе 1 может привести к набегу вкладчиков, когда слишком большое их число захочет получить деньги на первом этапе и их требования превысят ликвидность банка.
В такой ситуации для вкладчиков с отложенным до этапа 2 потреблением есть смысл выводить деньги уже на первом этапе — ведь если они не успеют, то банк обанкротится и у него не останется ликвидности для выплат на этапе 2.
Но что произойдет, если слишком много вкладчиков потребуют свои деньги и банк станет банкротом? Вероятно, это банкротство приведет к утрате капитала знаний о поведении заемщиков, о котором писал и Бернанке – и кредитование замедлится. А это, как мы помним, прямой путь к рецессии.
Именно с такой ситуацией и столкнулся Бен Бернанке уже на посту руководителя ФРС в 2008 году во время ипотечного кризиса в США. Расчеты показывали, что даже если бы каждый из держателей ипотечных бумаг допустил дефолт, такие потери могли быть легко компенсированы капиталами банков. Но никто не ожидал, что крах ипотеки станет триггером для глобальной паники – и люди бросятся в банки за наличностью. Что ж, благодаря решениям ФРС во главе с Бернанке они ее получили.
А как только паника утихла, банки, сохранившие знания о поведении заемщиков, возобновили кредитование – и экономика ожила.
Так что Бен Бернанке, Дуглас Даймонд и Филипп Дибвиг получили свою Нобелевскую премию абсолютно заслуженно – они не только объяснили, как можно «ограбить банк», но и дали советы, как такое ограбление предотвратить.
Распечатать