пятница, 29 сентября 2023
18 октября 2021 года ушел из жизни великий экономист Янош Корнаи – человек, объяснивший и причину краха советской экономики, и будущие проблемы экономики российской.
15 декабря 1969 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, выступал на Пленуме ЦК. Он говорил о проблемах экономики.
«…У нас есть целые отрасли, которые из года в год не выполняют плановых заданий. Так, систематически не выполняются планы по наращиванию новых мощностей. В 1968 году план ввода новых мощностей по выплавке стали был выполнен всего на 20%, по производству готового проката – на 15%, химических волокон – на 55%, по добыче угля – на 61%….
Распространенным явлением стало превышение – в полтора-два раза – сметных ассигнований на строительство и ввод в строй новых объектов… только за четыре года пятилетки сметная стоимость строек производственного назначения возросла на 23 млрд. рублей.
Многие руководящие товарищи смирились с тем, что подведомственные им учреждения не выполняют план по такому важнейшему показателю, как освоение новой техники.
…как только заговоришь о выполнении, а точнее невыполнении планов, в ответ посыплются доводы о том, что и план-де был составлен нереально, и снабженцы подвели, и что были другие объективные причины …. Но сейчас хотелось бы указать на такие явления, которые не оправдаешь никакими объективными обстоятельствами.
…Урожаи зерновых мы снимали за последние годы разные. Но количество зерна, оставляемого на внутрихозяйственные нужды колхозов и совхозов, …, все время увеличивалось. … Государство было достаточно щедрым.
А чем ему ответили? Тем, что за 1967–1968 г.г. поголовье крупного рогатого скота в стране не увеличилось, а уменьшилось на 1,4 миллиона голов… То же самое произошло с поголовьем свиней – оно сократилось на 15 %. Многие колхозы и совхозы перестали сдавать яйца и птицу… Все это серьезные факты, товарищи! Они послужили причиной тому, что начали появляться трудности в снабжении населения мясом, особенно в крупных промышленных центрах. Эти трудности вам известны так же хорошо, как и пути их преодоления»
В качестве «путей преодоления» Брежнев предлагал улучшить планирование:
«В нашей экономике огромная ответственность ложится на Госплан СССР… Госплан слабо работает над главными пропорциями в развитии экономики и комплексным развитием отдельных экономических районов страны, недостаточно глубоко анализирует сложившуюся обстановку, главные тенденции и перспективы хозяйственного развития… в народном хозяйстве до сих пор не устранены многие межотраслевые и внутриотраслевые диспропорции, особенно в развитии таких важных комплексов, как металлургия и машиностроение, топливная промышленность и энергетика, транспорт и объем перевозок, а также диспропорции между доходами населения и производством товаров народного потребления…».
8 декабря 1978 года писатель Игорь Дедков, ответственный секретарь Костромского отделения Союза журналистов, сделал в дневнике такую запись: «За мясом и колбасой огромные очереди... Никогда не видел Москву такой. Достали и до Москвы продовольственные нехватки». А 21 мая 1980 года Дедков записывал: «У нас в городе опять нет масла, нет муки, крахмала, творога нет… Вёз в Красное (36 км от Костромы) спички, потому что со спичками перебои… масла и сыра в Красном нет, молоко бывает, но лучше всего снабжают водкой…».
Весной того же 1980 года, высокопоставленный работник аппарата ЦК КПСС Анатолий Черняев писал уже в своем дневнике: «Нормы доведены до смешного: на 1981 г. Ростову-на-Дону планируется мяса на душу населения... 2 кг в год».
Что же это такое? И журналист в Костроме, и работник ЦК КПСС в Москве пишут о дефиците продовольствия в научно организованном плановом социалистическом хозяйстве (если кто не помнит, всего за двадцать лет до ситуации с нехваткой мяса и спичек партия и правительство обещали построить в СССР коммунизм – как раз к 1980-му году).
В том же 1980 году Анатолий Черняев зафиксировал в дневнике главную проблему, тревожившую высшее руководство СССР: что надо сделать, чтобы «накормить народ и повысить интерес к труду»?
Почему не удается достичь ни того, ни другого, в Политбюро не понимали. Вроде бы на руках у власти были все козыри – высокие цены на нефть, позволявшие закупать продовольствие за рубежом, и большой рынок сбыта индустриальной продукции – кроме собственных граждан СССР мог навязывать товары своим сателлитам.
Плюс – сравнительно низкая социальная нагрузка на бюджет (в доходах граждан СССР доля социальных выплат была ниже, чем в нынешней структуре доходов граждан РФ).
Низкая производительность труда раздражала власти, но труд фактически «оплачивался» подакцизным товаром – водкой, доходы от которой были важнейшей частью бюджета. Большая часть выданных народу денег перетекала в винные отделы магазинов, вращая колесо товарно-денежного оборота.
Однако производительность сельского хозяйства снижалась, а производительность промышленности не росла. С 1970-го по 1980 год неудовлетворенный спрос на товары вырос на 45%, достигнув 4,7% ВВП СССР. На дефицит потребительских товаров советское руководство ответило фактической девальвацией рубля. С 1 июля 1979 года были повышены государственные розничные цены в секторе дорогих товаров: на золото - на 50%, на ковры и шубы - на 50%, на автомобили - на 18%, на импортную мебель - на 30%. Расценки в ресторанах и кафе были увеличены вдвое.
Правда, бюджет в любом случае формально балансировался - как денежной эмиссией, так и вкладами населения в сберкассах (эти вклады официально считались «доходами бюджета»). При этом они зачастую оказывались «вынужденными» – из-за невозможности потратить зарплату на нужные вещи.
Но обновления производственных фондов и роста производительности все равно не происходило. Руководители заводов не хотели увеличивать выпуск продукции. Почему? Советская плановая экономика в свое время справилась с созданием новых производственных мощностей в условиях неограниченных трудовых ресурсов, а тут начала буксовать, когда нужно было решить вроде бы более простую задачу – дать в руки имеющимся дефицитным трудовым ресурсам новые орудия производства и увеличить выпуск продукции
Ответ и нашел экономист Янош Корнаи, объяснивший, что в плановой экономике с ее фиксированными ценами рыночные сигналы работают. Но работают не так, как надо.
В обычной экономике мотиватором к обновлению средств производства и повышению производительности на уровне предприятий становится невозможность сбыта продукции по комфортным для предприятия ценам. Изменение цены на рынке тянет за собой изменение спроса, и собственник принимает решение – либо играть с ценой, либо вкладываться в инновации, повышающие производительность, либо отказываться от бизнеса.
Но в плановой экономике, где «цена товара» остается неизменной, мотивация хозяйственника выглядит иначе. Он не может нащупать эффективное соотношение между затратами и выпуском, изменяя цену на свой товар. Зато он может манипулировать выпуском. Снизив выпуск продукции, и увидев, что за ней «стоят в очереди» (дефицит!), хозяйственник получает сигнал об уровне спроса на свой товар. И чем продукция дефицитнее, тем больший ресурс получает хозяйственник, устанавливая иерархию доступа к своей продукции, что вполне компенсирует ему невозможность манипулировать ценой.
Но разве планирование производства не должно исключить возможности таких манипуляций? Дело не только в планировании, продолжал свою мысль Корнаи. Проблема в том, что социалистическое государство не дает своим предприятиям обанкротиться и покрывает бюджетными деньгами убытки даже самых неэффективных хозяйственников.
Хозяйственник социалистического предприятия знал, что должен выполнять план и для этого ему необходим ресурсы. И ресурсов нужно как можно больше. Ведь ответственность на невыполнение плана оставалась, а за излишки ресурсов ответственности не было.
В результате, возникала ситуация, зафиксированная социологом Сергеем Белановским в интервью с инженером, отвечавшим за снабжение крупного завода (1984 год).
«Наше предприятие выпускает несерийную продукцию…Часто случаются такие вещи: сегодня мы начали производство изделия, а потребитель от него отказался… приходится срочно ставить в план другое изделие… На эти новые изделия нужны совсем не те материалы, на которые у нас произведен расчет. Это значит, что даже если я делаю качественно все расчеты по своим материалам, я всегда могу столкнуться с непредвиденными потребностями.
…начальник производства в случаях, когда что-то в плане меняется, не сообщает об этих изменениях никаким службам. Он властелин на заводе… он сильнее директора…
… начинается месяц, план обычно поступает от 6 до 26 числа текущего (этого же самого) месяца, и мы сталкиваемся с совершенно неожиданными трудностями, которые надо решать в срочном порядке…».
Неожиданные трудности решались так: «по-настоящему обсчитать потребность я не могу… Мне приблизительно известна потребность предприятия… вот так я и составляю баланс. Балансы, как правило, фиктивные… есть ряд дефицитных материалов, которые у меня расходуются сверх всяких нормативов. Сюда, в частности, относятся строительные материалы, например, рубероид. Этот рубероид… исчезает непонятным образом. Вместо рубероида приходится использовать битумированную бумагу. В итоге не хватает ни рубероида, ни бумаги, приходится завышать потребность и в том, и в другом… Я вынужден это делать, потому что обязан решать вопросы обеспечения производства».
В итоге процесс образования дефицита выглядел примерно так. Снабженцы предприятий стремятся приобрести как можно больше ресурсов, думая о запасах, а не о расходах. Они знают, что в условиях дефицита всего запрошенного им не дадут, и завышают требования.
«Например, мне из 4,5 тыс. метров брезента выделяется 300 метров. Естественно, я до начала планового периода должен найти либо возможность замены, либо возможность получения дополнительных фондов» (из интервью со снабженцем).
Но что происходит, когда все стремятся приобрести товаров больше, чем им нужно? Возникает дефицит, и государство вынуждено еще сильнее урезать заявки заводам. На это заводы отвечают еще большим завышением заявок – чтобы выполнить план.
Получается, что для удовлетворения заведомо завышенного спроса предприятий (подкрепленного бюджетными средствами), экономика должна произвести товаров значительно больше реальной потребности. Дефицит становится хроническим.
Совершенствовать планирование (по совету Брежнева) тут бессмысленно, ведь у Госплана нет объективной информации о том, каковы реальные потребности хозяйственников. Решить проблему можно только переводом предприятий на самоокупаемость. Но это для многих обернется банкротством. А как может обанкротиться социалистическое (т.е. государственное) предприятие? Общество вынуждено выбирать: либо капитализм с банкротствами, либо вечный дефицит как наиболее характерная черта социализма.
Объяснение Корнаи без преувеличения можно назвать гениальным. Ведь до появления его работы «Дефицит» многие экономисты верили, что плановое хозяйство вполне жизнеспособно – надо только лучше планировать, учитывать, определять, делать ставку на кибернетику. Не получится, объяснял Корнаи. Никакой контроль и учет не обманет мотивации людей. Тотальный план производства – это управление спросом, хотите управлять спросом – значит, будьте готовы мириться с дефицитом.
Постсоветские экономисты чрезвычайно внимательно прочитали работы Корнаи. Но какие выводы они сделали из его открытий? Банкротства не хочется, а что делать? Да, дефицит разрушителен для хозяйственных связей. И крайне демотивирует людей. И никаким планированием компенсировать частные интересы распорядителей денежных потоков не получится. И манипулировать выпуском товаров нельзя – рано или поздно хозяйственные цепочки будут разрушены и разбалансированы.
Но можно манипулировать ценой труда. Это проще, чем кажется. Для этого надо разделить экономику на две части – в одной, «бюджетно-экспортной», оплата труда будет практически на уровне развитых стран и даже выше. А во всей «остальной экономике» оплата труда будет осуществляться по остаточному принципу, из разницы между прибылями и убытками предприятий – в этом случае вы получаете «дефицит» хороших рабочих мест, и людям придется прикладывать дополнительные усилия, чтобы претендовать на них. Вот вам и рост производительности труда. Только ответственность за него будет нести общество. А не владельцы и распорядители бывшей социалистической собственности. На смену «дефициту товаров» приходит «дефицит денег».
Надо отдать должное Корнаи, он понял, что произошло в России. «Трудно добиться экономического равновесия, но очень легко его снова потерять. Не однажды казалось, что в Венгрии, Польше, Чехии и России макроэкономическая ситуация налаживается. Затем следовала очередная встряска: замедление темпов роста или даже абсолютное ухудшение определенных показателей. Чтобы рост был устойчивым, необходима глубокая, всеобъемлющая программа институциональных реформ… Беда (не единственная, но главная) заключалась в том, что в России не было создано институциональной системы для поддержания и укрепления макроэкономического равновесия», - писал Корнаи в статье «Путь к свободной экономике: десять лет спустя (переосмысливая пройденное)».
А значит, «дефицит» продолжает оставаться нашим спутником – только он принимает другие формы.
Распечатать